Японская операция дезинформации оказалась успешной
В начале августа 1941 года подготовка Японии к удару по СССР на Дальнем Востоке и в Сибири приобрела столь большие масштабы, что скрыть её было невозможно. 8 августа госсекретарь США Корделл Хэлл заявил послу СССР в Вашингтоне Константину Уманскому, что последние данные, которыми располагает американское правительство, «снова подтверждают реальность угрозы движения японцев в северном направлении».
В начале августа японцы потребовали от таиландского правительства предоставления им военных баз и права контроля над производством олова, каучука и риса. Среди причин, побудивших Японию укрепиться в Индокитае и Таиланде, главное значение имела борьба за стратегическое сырьё, в первую очередь за нефть.
9 августа Черчилль предложил Рузвельту проект ультиматума Японии от имени США, Великобритании и СССР, в котором заявлялось, что, если японцы вступят в Малайю или Голландскую Индию, три державы примут все меры, которые потребуются, чтобы вытеснить их оттуда. Однако Рузвельт счёл подобный ультиматум чрезмерным. Он заявил: «По мнению военного и морского министерств США, основная цель на Тихом океане пока должна заключаться в том, чтобы избежать войны с Японией, ибо война между США и Японией не только свяжет большую часть, если не весь американский флот, но и ляжет тяжёлым бременем на нашу военную организацию и производство, в то время как они должны ориентироваться на Атлантику».
17 августа Рузвельт вызвал японского посла в США Китисабуро Номуру и вручил ему меморандум для правительства Японии. В нём содержалось следующее предупреждение: «Если Япония применением силы или угрозой таковой попытается и впредь установить военным путём своё господство над сопредельными странами, США незамедлительно предпримут необходимые для обеспечения безопасности меры».
В меморандуме Рузвельта от 17 августа Советский Союз не упоминался, но в Токио поняли, что в «сопредельные страны» американцы включают и СССР. Поэтому в переданном 28 августа Рузвельту ответе японское правительство сочло необходимым заверить США, что оно не будет предпринимать военных действий против СССР, «пока СССР остаётся верен советско-японскому пакту о нейтралитете, и не будет угрожать Японии или Маньчжоу-Го или не предпримет действий, противоречащих духу пакта». При этом японское правительство высказывало надежду на то, что США будут избегать сотрудничества с Советским Союзом, которое могло бы создать угрозу Японии.
Хотя администрация Рузвельта давала понять, что не оставит Советский Союз в беде и в случае нападения Японии на СССР «предпримут ответные меры», в Москве не могли полагаться на это обещание. Если США не объявили войну Германии после начала Второй мировой войны, обрекая своего основного союзника Великобританию на единоборство с сильным врагом, то что было говорить о возможности объявления Вашингтоном войны Японии в случае её нападения на СССР. В этой обстановке Сталин не мог принять решение о переброске большого числа советских дивизий с Дальнего Востока.
Переброска части дальневосточных и сибирских дивизий на запад стала возможной лишь после того, как Сталин получил точную информацию о том, что на императорском совещании 6 сентября 1941 года было принято решение отложить запланированное на 29 августа осуществление японского плана нападения на СССР «Кантокуэн» до весны 1942 года. Однако, как стало известно из японских документов после войны, в случае падения Москвы японский удар по советскому Дальнему Востоку мог быть нанесен еще в 1941 году, даже после начала войны Японии с Соединёнными Штатами и Великобританией.
29 сентября – 1 октября 1941 года в Москве по инициативе США и Великобритании проходила трёхсторонняя конференция, в работе которой принимали участие от СССР – нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов, от Великобритании – министр снабжения лорд Уильям Бивербрук, от США – посол в Москве Аверелл Гарриман. Во время состоявшейся 30 сентября беседы Сталина с главами делегаций США и Великобритании советский лидер уже не поднимал вопрос о военной помощи Советскому Союзу со стороны США в случае японского нападения. Сталин заявил: «У меня такое впечатление, что Япония – не Италия и не хочет идти в рабство к Германии. Поэтому есть основания для отрыва Японии от Германии».
На что Гарриман заметил: «Великобритания и Америка этим вопросом много занимались. Мы теперь представляем единый фронт, чтобы дать Японии понять ошибочность её отношений с державами оси. Эта политика, которую мы развивали со встречи президента с Черчиллем (9–12 августа), даёт уже хорошие результаты».
В сентябре Сталин уже достаточно уверенно заявлял о способности отразить японскую агрессию. 3 сентября 1941 года в своем послании Черчиллю он писал: «…Советский Союз, так же как и Англия, не хочет войны с Японией. Советский Союз не считает возможным нарушать договоры, в том числе и договор с Японией о нейтралитете. Но, если Япония нарушит этот договор и нападет на Советский Союз, она встретит должный отпор со стороны советских войск». Стремление Сталина не допустить активного участия Японии во Второй мировой войне является ещё одним подтверждением того, что для Москвы японо-американская война была невыгодна. В подписанном 1 октября протоколе Московской конференции США и Великобритания обязались поставлять Советскому Союзу с 1 октября 1941 по 30 июня 1942 года ежемесячно 400 самолётов, 500 танков, зенитные и противотанковые орудия, алюминий, олово, свинец и другие виды вооружения и военных материалов. Сталин не мог не учитывать, что в случае вступления США в войну эти поставки могут резко сократиться.
Приняв решение воевать сначала с США и Великобританией на юге, японцы делали всё возможное, чтобы создать в Вашингтоне и Лондоне обратное впечатление о том, что Япония намерена в ближайшее время нанести удар по СССР. И японская дезинформация принесла успех.
Содержавшаяся в послании японского премьер-министра Фумимаро Коноэ президенту Рузвельту от 28 августа «надежда японского правительства на то, что США будут избегать сотрудничества с Советским Союзом» и предложение со стороны Токио организовать личную встречу Коноэ с Рузвельтом укладывались в рамки японской операции по дезинформации, призванной убедить Вашингтон в нежелании Японии идти на столкновение с Соединёнными Штатами. Альтернативой же японского движения на юг было выступление Японии на севере, против СССР. Это лишний раз убеждало правительство США в «правильности» оперативного плана Тихоокеанского флота США, который исходил из неизбежности советско-японской войны. «Каким жизненным интересам США может угрожать Япония? – писала 27 октября 1941 года газета «Чикаго трибюн». – Она не может напасть на нас. Это невозможно с военной точки зрения. Даже наша база на Гавайских островах находится вне досягаемости эффективного удара её флота».
Руководители США и Великобритании исходили из ошибочного вывода о том, что в связи с выдвижением германских войск к Москве приближается и срок японского удара по СССР. «Я думаю, – писал 15 октября 1941 года Рузвельт Черчиллю, – что они (японцы) направятся на север». Английский премьер соглашался с ним.
Ожидания японского удара по советскому Дальнему Востоку и Сибири сознательно подогревались из Токио. Посол США в Японии Джозеф Грю способствовал осуществлению японской операции по дезинформации. 20 октября 1941 года он телеграфировал в Вашингтон: «Полагаю, ещё рано рассматривать Тодзио в качестве военного деятеля, ведущего (Японию) к столкновению с США».
Командование Вооружённых сил США продолжало ожидать нападения Японии на СССР. В донесении американской разведки от 29 ноября 1941 года сообщалось, что «первоочередным объектом нападения Японии в ближайшие три месяца является Советский Союз». И выражалась уверенность, что японское правительство проявит стремление прийти к соглашению с Соединёнными Штатами.
К такому выводу американские разведчики пришли в результате анализа расшифрованных в Вашингтоне японских дипломатических депеш, которые поступали из Токио в посольство Японии в США. Так, в шифротелеграмме министра иностранных дел Сигэнори Того от 16 ноября на имя посла Номуры подчёркивалось, что японцы при первом благоприятном случае могут осуществить свой план вторжения в пределы советского Дальнего Востока.
Направление телеграммы подобного содержания однозначно объяснить трудно. Возможны два объяснения. Первое, это то, что она являлась частью «операции дезинформации». Но в этом случае получается, что японцы знали о том, что их дипломатические депеши читают американцы, и подсовывали Вашингтону дезинформацию. Более правдоподобным является объяснение с учётом содержащихся в телеграмме слов «при первом благоприятном случае». Можно не сомневаться, что под таким «случаем» имелось в виду падение Москвы. И тогда допускалось одновременное выступление Японии на юге и на севере.
То, что англо-американское политическое руководство верило, а кое-кто в Вашингтоне и Лондоне были заинтересованы в неизбежности японского выступления против СССР, проявлялось в действиях США по оказанию обещанной экономической помощи Советскому Союзу. Видя, как Гитлер рвётся к советской столице, а японцы изготовились на дальневосточных границах СССР, американцы не спешили вкладывать средства в помощь «обречённой» Москве. Как свидетельствуют американские данные, до конца 1941 года США поставили в Советский Союз лишь 204 самолёта вместо 600, предусмотренных по протоколу, танков – 182 вместо 750. Советский Союз, нёсший основное бремя войны, получил менее 0,1 процента всей американской помощи воюющим государствам (на основе закона о ленд-лизе). Как признавал Гарриман, на 24 декабря 1941 года США выполнили лишь одну четвёртую часть взятых ими обязательств по первому протоколу о сотрудничестве.
Стратегический просчёт Вашингтона дорого обошелся Америке. Убеждая себя в том, что японцы изготовились к нанесению удара по СССР, американцы проморгали выдвижение к Перл-Харбору японской авианосной эскадры и обрекли на гибель свой Тихоокеанский флот на Гавайях.
Анатолий Кошкин, доктор исторических наук, профессор Института стран Востока