Под занавес 2021 г. издание The Hill представило прогноз развития мировой экономики в следующем году. Хотя, как отмечает The Hill, ситуация стала более стабильной и располагающей к экономическому росту, тренд преимущественно сохранится негативным. Тремя главными факторами, определяющими развитие мировой экономики в 2022 г., будут продолжение роста технологического сектора, трансформация цепочек поставок и увеличение потребительского спроса.
Главным событием, задающим указанные тренды, по мнению The Hill, остается пандемия COVID-19. Именно карантинные ограничения ускорили рост технологического сектора, предоставившего в условиях социальной изоляции средства для личной и профессиональной коммуникации. Сегодня в IT-секторе производится 16% мирового ВВП ($11.5 трлн). Помимо этого, локдаун привел к общему сокращению грузовых перевозок в мире, что спровоцировало разрушение старых цепочек поставок и резкое отставание предложения от спроса.
Издание The Hill справедливо заключает, что мир переживает мощнейшее экономическое потрясение со времен Второй мировой войны. Кризис охватил не какую-то отдельную отрасль, а весь мирохозяйственный уклад – нарушилась технологическая и институциональная целостность глобальной системы. Обычно такая ситуация происходит из-за конкуренции ослабевающего экономического ядра, не желающего уступать лидерство, и быстроразвивающегося центра на периферии, предлагающего миру новую более эффективную модель управления. Хотя спусковым механизмом современного структурного кризиса действительно стала пандемия COVID-19, его базовая логика остается стандартной.
Современный Китай демонстрирует гораздо более высокие темпы роста нежели мировой гегемон США. Китайская экономика догнала американскую не только по количественным показателям, но и по качественным. Доля высокотехнологичных товаров в экспорте КНР превышает 30%, а по валовым показателям в 2020 г. Поднебесная обогнала США и ЕС. Для США технологический подъем Китая оказался не только экономическим вызовом, но и военным. Высокие технологии открыли КНР доступ к продвинутым вооружениям, что сделало неэффективными старые подходы к сдерживанию.
Но, пожалуй, главной угрозой для американского господства является тот факт, что таких впечатляющих экономических результатов Китай добился, будучи коммунистической страной. Под вопросом оказалось то, что ранее ни у кого не вызывало и доли сомнения – идея исключительности американского пути. Всему миру стало очевидно, что история не закончилась в1990-е гг. победой рынка и либеральной демократии. Страны с государственным управлением способны развиваться и демонстрировать внушительные успехи. Китай не единственный пример. Индия, Турция, АСЕАН, ЕАЭС становятся все более заметными игроками на мировой арене.
Мировая гегемония США во многом опирается на власть доллара, которая в свою очередь напрямую зависит от доверия к американской экономике. Поэтому в условиях спада экономической мощи США все отчетливее проявляются центробежные тенденции. Крупные экономики мира – КНР, Индия, Россия, Иран – частично переходят к расчетам в национальных валютах. Кроме того, все чаще звучат предложения сделать мировыми деньгами другие валюты и покончить тем самым с единовластием вездесущего доллара.
Таким образом перед США встала задача не только сохранить лидирующие позиции в мире, но и предложить новую экономическую модель, которая укрепила бы пошатнувшиеся позиции страны на вершине глобальной иерархии. Во многочисленных американских аналитических центрах началась интенсивная работа. Поступили разные предложения: новая регионализация, тотальная цифровизация, зеленая революция, организация валютных союзов. Но наиболее широкое распространение получила объединяющая эти разрозненные идеи теория «инклюзивного капитализма», развиваемая основателем Всемирного экономического форума, профессором Женевского университета Клаусом Швабом.
В своей книге «COVID-19: Великая перезагрузка» профессор Шваб говорит о том, что пандемия предоставила уникальной шанс осуществить фазовый переход в глобальном экономическом управлении. Инклюзивный капитализм по Швабу – это капитализм, лишенный недостатков. Такая система будет базироваться на следующих принципах: ликвидация государств и частной собственности, перераспределение собственности в пользу суперкорпораций, построение «экономики пользования», доминирование зеленой повестки во всех отраслях хозяйственной деятельности, увеличение ответственности бизнеса, более широкое вовлечение в экономический процесс разных слоев населения за счет цифровых технологий и, наконец, трансгуманистический переход и появление нового типа человека.
По сути теория Шваба представляет собой классический набор глобалистских тезисов с одним существенным отличием – на этот раз их идеи вышли за пределы университетских кафедр и получили самое высокое покровительство. К проблеме «Великой перезагрузки» неоднократно обращались Джо Байден, Борис Джонсон, Джастин Трюдо, а также руководство IT-корпораций Amazon, Apple, Google, Facebook, Microsoft и т.д. Отдельные элементы «инклюзивного капитализма» уже полным ходом интегрируются в мировую экономику. Это и агрессивное продвижение администрацией Байдена экоповестки, и курс на декарбонизацию, взятый на саммите COP-26 в Глазго, и пропагандируемая западным менеджментом на всех уровнях экономического управления инклюзивность.
Но несмотря на это, «инклюзивный капитализм» все-таки остается набором утопических идей. Лишь некоторые из них будут имплементированы, а жизнеспособными окажутся наиболее утилитарные. Обращает на себя внимание также и тот факт, что продвижением инклюзивного капитализма занимаются две наиболее протекционистские страны – развязавшие с КНР торговую войну США и покинувшая Европейский союз Великобритания.
Стоит напомнить, что в сентябре 2021 г. США и Великобритания совместно с Австралией – еще одной страной англосаксонского мира – организовали вполне классический военно-политический блок AUKUS на Тихом океане для сдерживания (в том числе и ядерного) КНР. Покидая Афганистан, который в теории мог бы стать витриной нового мирового порядка, США намеренно спровоцировали тяжелейший гуманитарный кризис, который наиболее сильно ударит по безопасности Китая и России.
Росту технологической мощи Китая США противопоставляют базовые для классического капитализма средства – неравновесную конкуренцию. В 2018 г. под давлением США голландская компания ASML и японские Nikon и Canon перестали поставлять Китаю оборудование для производства микрочипов – литографические станки. Перечисленные компании являются монополистами, поэтому Китай оказался лишен возможности создавать новые поколения микрочипов, а на мировых рынках образовался дефицит полупроводников. В июне этого года американский Конгресс выделил $52 млрд на организацию производства полупроводников в США и в странах союзниках. Новые заводы Intel будут открыты в Аризоне, Техасе, Италии и Германии до 2025 г.
Подход США к отношениям с Россией также выдержан сугубо в категориях realpolitik. У западных границ РФ – в Польше, Норвегии, на Балтике – разворачивается инфраструктура НАТО. Продолжается ползучая экспансия структур Североатлантического альянса в Молдову, Украину, на Черное море и Кавказ. Приглашение российской стороны к дискуссии о новой системе баланса сил в Европе Вашингтон игнорирует. В 2019 г. США приостановили членство в Договоре о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, что усложняет переговоры по договору СНВ, текущая версия которого истекает в 2026 г.
Союз США и ЕС также во многом является иллюзией. Отношения между ними построены на принципах подчинения. Вашингтон регулярно вмешивается в европейскую политику, грубо препятствуя невыгодным для себя проектам, таким как, например, Северный поток-2. Даже зеленая повестка, по поводу которой, казалось бы, внутри евроатлантического мира существует полный консенсус, чаще разделяет заокеанских партнеров. Так, навязывание чистой энергетики Германии, где весьма удобно у власти оказались зеленые радикалы, или Франции, где атомные станции вырабатывают более 70% энергии, ведет их к экономической катастрофе. Другим показательным примером оказался конфликт между США, Канадой и Мексикой из-за введения в Америке льгот для национальных производителей электромобилей, которые делают импортные модели неконкурентоспособными.
При трезвом взгляде на внешнюю политику США за прошедшие 5 лет очевидным становится, что по факту разницы между республиканской и демократической администрациями нет, по крайней мере в том, что касается защиты американских национальных интересов. Провальный выход США из Афганистана подготовил Трамп, а Байден лишь его осуществил. Трамп аннулировал соглашения о Трансатлантическом и Транстихоокеанском партнерствах, а глобалист Байден не стал к ним возвращаться. Но самое важное, Сонный Джо не только не остановил торговую войну с Китаем, но и сделал то, что все четыре года планировал Трамп – создал условия для возвращения стратегических производств в США и принял протекционистские меры для поддержки американского бизнеса.
Таким же инструментом на страже интересов США является идеология инклюзивного капитализма. Его прогрессивные идеи идеально подходят как для мнимой демонстрации более справедливого и ответственного подхода к экономическим и социальным вопросам полевевшему американскому обществу, так и для устранения внешнеполитических конкурентов по ту сторону Тихого и Атлантического океанов. Причем если в отношении КНР и ЕС Вашингтон опирается на новую идеологию, то в контактах с Россией принципы инклюзивного капитализма вовсе игнорируются.
За последние годы международная среда под воздействием комплекса факторов действительно изменилась, но Дядя Сэм остался прежним.
Олег Дмитриев, экономист