Евразийская интеграция формально перешла на новую ступень развития: 29 мая состоялось подписание договора о Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС). В Беларуси эта новость породила множество споров как по вопросу будущего интеграции, так и по вопросу о том, выиграла наша страна или все-таки проиграла.
С одной стороны, звучат заявления, что в результате подписания договора Беларусь в принципе получила то, чего добивалась — постепенную отмену экспортных пошлин и согласованный баланс по поставкам российской нефти.
С другой стороны, некоторые увидели в договоре слишком много политики и сделали вывод, что в обмен на кремлевские пряники Беларусь рискует потерять значительную часть своего суверенитета. Мол, согласно договору, многие полномочия государственных органов передадутся на наднациональный уровень — органам ЕАЭС, которые фактически будут находиться под контролем России. Вдобавок, вызвала тревожные комментарии статья 13, осложняющая выход государства из союза.
На самом же деле делать выводы пока довольно рано, и объясняется это характером подписанного документа.
Если детально ознакомиться с содержанием договора, то можно увидеть, что он во многом закрепляет отношения, уже существующие между государствами-участниками евразийской интеграции. В документе остаются те же пробелы и сохранены те же лазейки, которые существуют в рамках Таможенного союза, и, по большому счету, нет провокационных политических норм. В итоге договор содержит намного больше экономики, нежели политики.
Такие основные критичные и важные для стран-членов моменты, как общее гражданство, внешняя политика, межпарламентское сотрудничество, паспортно-визовая сфера, общая охрана границ, экспортный контроль и так далее, в документе отсутствуют.
Да и в целом практически все основополагающие решения по единому рынку и полноценному снятию экономических барьеров между странами перенесены на более поздние сроки. Складывается ощущение, что договор был подписан не с целью внести изменения и динамику в евразийскую интеграцию, а только потому, что подошло время. Как показывает реальность, и законодательство Евразийского экономического союза, и сами страны далеки от углубления интеграции.
Так, договор вроде бы содержит призывы к реализации принципа четырех свобод, но совершенно ясно, что реализовывать их, по крайней мере в ближайшее время, никто не собирается.
Даже Александр Лукашенко, неоднократно заявляя о необходимости реализации принципа свободы перемещения товаров, лукавит — Москва не раз говорила о проблемах доступа российских товаров на белорусский рынок. Откроет ли президент внутренний рынок для россиян в ситуации, когда склады забиты отечественной продукцией и активно реализуется политика импортозамещения?
Безусловно, функционирование Евразийского экономического союза — это новая ступень интеграционных процессов, и в дальнейшем, вероятно, перед государствами возникнут вопросы о единой валюте, передаче части политических полномочий на наднациональный уровень, однако пока об этом лишь ведутся разговоры.
Хорошо показывает положение вещей закрепленный в документе механизм выхода из союза. С одной стороны, уже упомянутой статьей 13 предусмотрен достаточно сложный процесс выхода государства из союза, требующий согласия остальных участников.
С другой стороны, статьей 118 вводится уведомительный принцип выхода государства из договора. В этом случае выход из договора влечет за собой автоматический выход и из Евразийского экономического союза, так как государство не будут связывать с союзом никакие правоотношения.
Наличие такого противоречия в основополагающем документе показывает, что интеграция развивается не столько в рамках правового поля, сколько в рамках кулуарных переговоров и соглашений.
Что же касается выигрышей и проигрышей сторон, то пока с уверенностью можно сказать, что от подписания договора незначительный эффект получил лишь Кремль. На фоне разворачивающихся кризисных явлений в день подписания договора наметился небольшой рост российского рынка.
В остальном же конкретные выгоды и потери от создания ЕАЭС пока до конца не ясны. Объясняется это как политическими особенностями самих государств, так и надвигающимся на Россию экономическими проблемами.
В первую очередь, эксперты обращают внимание на известный тезис о неспособности авторитарных государств, коими и являются все страны будущего ЕАЭС, к углубленной интеграции. Ведь в ситуации, когда правительства таких государств периодически идут на нарушение внутреннего законодательства и двусторонних соглашений, может ли идти речь о соблюдении договоренностей в рамках интеграционного блока?
Достаточно посмотреть на развитие российско-белорусских отношений за последнее десятилетие: периодически вспыхивающие конфликты и попытки обмануть друг друга, возмутившие Москву схемы экспорта растворителей и разбавителей из Беларуси в 2011 году и т.д. Да и в рамках Союзного государства России и Беларуси, которое предусматривает гораздо более глубокий уровень интегрированности, нежели ЕАЭС, интеграция так и остановилась на низком уровне, несмотря на выделение дотационных средств.
Вероятно, что сожаления Александра Лукашенко перед отлетом в Астану на подписание документа (мол, мы рассчитывали на другой) были вызваны не столько содержанием самого договора, сколько недостаточным объемом бонусов, вытянутых из Москвы.
В этом свете обещания Кремля по нефтяному балансу выглядят достаточно гибкими и относительными. В сегодняшней ситуации Беларуси для оказания давления и выбивания бонусов из Кремля необходима поддержка Казахстана. Однако маловероятно, что некий полноценный лоббистский союз Минска и Астаны возможен — слишком разные экономики и уровень зависимости от России, да и цели интеграции во многом расходятся.
Что же касается экономического положения Российской Федерации, то с учетом надвигающихся кризисных явлений, усугубленных российско-украинским конфликтом, возможность Кремля делиться ресурсами в обмен на углубление интеграции будет снижаться. А ведь во многом такой обмен является фундаментом евразийской интеграции. В результате вероятное падение уровня российских дотаций может стать тормозом для интеграционных процессов.
Таким образом, обсуждать конкретные плюсы или минусы той или иной статьи договора при сложившемся положении вещей не имеет большого смысла. Диалог между государствами происходит явно вне правового поля. До сих пор интеграция развивается, по большому счету, лишь в рамках риторики о стремлении к целям и задачам. Однако до полноценной реализации конкретных предложений, изменяющих статус-кво, еще достаточно далеко.