Какие внутренние изменения происходят сегодня в политической и социальной сферах Армении?
В интервью «Кавказской политике» армянский политтехнолог и аналитик Виген Акопян рассказал о внутриполитической ситуации в Армении, борьбе России и США за умы в Армении, а также о президентской гонке 2018-ого года.
- Как вы оцениваете внутриполитическую ситуацию в Армении? С одной стороны, в обществе нарастает недовольство властью, с другой стороны, заметна какая-то пассивность. В акциях участвуют НПО, общественные организации, гражданские активисты, но почему-то широкой волны протеста нет.
- В принципе, ничего нового в этом нет. Такая ситуация характерна для армянского общества, оно всегда находится в «спячке». Политическое поле и общество находятся в какой-то стагнации. Но вопрос в том, что такая же ситуация была перед последними президентскими выборами, когда никто серьезно даже к выборам не относился, а власть сама искала себе альтернативу и даже придумывала себе «оппозицию». Казалось, что ничего не может произойти, но люди без особого шума или митинговых страстей пошли на выборы и протестно проголосовали за кандидата, который, по их мнению, был единственным более-менее оппозиционным кандидатом — за Раффи Ованнисяна, который официально получил почти 40%. Можно только догадываться, сколько было в действительности.
То есть мы имеем сейчас такую же ситуацию – как будто все спокойно, есть недовольство, которое выражается в основном на кухне, на улицах этого вроде бы нет, но общее недовольство висит в воздухе. Недовольство всем: и внешней политикой, и внутренней политикой, и моральной атмосферой в стране. Думаю, что этот протестный потенциал есть, и он похож на сжатую пружину. Единственное, чего нет, — той политической силы, я бы сказал революционной силы, которая превратит эту статическую энергию в динамическую.
- А какова сейчас ситуация во власти и оппозиции?
- Есть политическая сила, которая называется Республиканской партией Армении и считается политической властью, но я думаю, что она на самом деле не является властью. Властью является группа людей, находящаяся над политическими партиями. РПА просто чисто технологически берет на себя ответственность за те решения, которые принимает группа людей, находящихся вокруг президента. Просто по четвергам (проходит заседание Исполнительного органа и Совета РПА) ту силу, которая называется РПА, извещают о том, что решили, и РПА фактически компостирует эти решения.
Что касается оппозиции, то она в лице этой четверки (партий «Процветающая Армения», Армянский национальный конгресс, АРФ Дашнакцутюн и «Населдие») очень разношерстная по своим стремлениям и политическим целям. Единственное, что мы у всех видим общее — это внешнеполитический вектор. За исключением партии «Наследие», которая, я думаю, сегодня и партией назвать очень трудно — это несколько человек, у которых абсолютно разные интересы, и личные и политические. Поэтому, к «Наследию» я в общем-то серьезно не отношусь. А вот у трех партий – «Процветающая Армения», АНК и Дашнакцутюн – на сегодняшний день вектор все же пророссийский. У них нет никаких разногласий с властью в стратегическом плане по вопросу внешнеполитического вектора.
- Но видные представители ППА и АНК позволяют себе критиковать процесс евразийской интеграции Армении?
- Им же надо что-то критиковать. Думаю, что в какой-то степени им разрешено в этом люфте критиковать не только армянские власти, но и российские.
- Последние события в республике, например подорожание тарифа на электроэнергию, протесты против пенсионной реформы, могут ли привести к чему-либо серьезному?
- Все такие узконаправленные движения (относительно узконаправленные, потому что пенсионная реформа затрагивает интересы очень большого слоя населения), гражданские протесты приводят к какому-то напряжению в обществе, и сами участники набираются опыта, в какой-то степени они презентуют сами себя, в том смысле, что если в Армении появятся какие-то геополитические интересы, то сверхдержавы должны на кого-то опираться. То есть это должно делаться через кого-то. Тут не будут действовать американские морские пехотинцы или российский спецназ, они будут опираться на тех, кто есть. Но возвращаясь к вашему вопросу о том, может ли все это перерасти во что-то более серьезное, – если будут геополитические интересы в Армении, то эти силы могут использоваться. Власть настолько слаба в действительности, что она не имеет ни политической основы, ни общественной поддержки, она опирается чисто на силовую составляющую, и то это все относительно. Мы хорошо знаем, что в Армении за одну ночь из одного лагеря все могут переметнуться в другой лагерь. У нас флюгерная власть, она движется по ветру, это уже традиция, к сожалению.
- Свидетельствуют ли принимаемые решения, например, повышение тарифов на электроэнергию из-за плохого менеджмента ЗАО «Электросети Армении», о том, что власть постепенно теряет адекватное восприятие ситуации? Ведь народ и так недоволен ситуацией в стране.
- Ваше замечание верно. Власть абсолютно неадекватно относится ко всем процессам и внутри страны, и в какой-то степени к внешнеполитическим вопросам. Они неадекватны в том смысле, что им кажется, что они вечные, им все позволено, и нет такой силы, которая могла бы против этого выступить. Отсюда и эти глупые обоснования подорожанию тарифов на электроэнергию.. Такого наверное нет нигде в мире, чтобы частную компанию – монополиста не наказывали за плохой менеджмент, а плохой менеджмент компенсировали за счет народа
Я думаю, что власть неадекватно подходит к вопросам. Ей кажется, что сейчас протестного потенциала у народа нет. Но я уже объяснил, что это не так. То есть власть с каждым днем становится уязвимой, и геополитические силы, которые захотят дестабилизации, очень хорошо знают, что этот потенциал есть. Эта сжатая пружина за счет политехнических технологий, опробованных в разных странах, за несколько часов или дней может разжаться и все снести.
- В акциях протеста активно участвуют гражданские активисты, однако создается впечатление, что они уже работают на какую-то определенную силу. Мы видим, как они выступают против России, но когда дело касается заявлений американского посла, никакой реакции не бывает. Можно сказать, что гражданские активисты уже определились с внешнеполитическим вектором?
- Они определились – очень многие из них даже созданы под конкретные проекты и финансируются конкретными посольствами. Тут вопрос не в том, что они должны определиться, вопрос в том, что они должны показать, что стали действенной силой, на которую в случае чего можно опереться. Не то, чтобы большинство из них были созданы самостоятельно, а потом на них обратили внимание, они с самого начала были созданы под конкретные проекты и под финансирование. И не секрет, что в этом плане, как и во всех восточноевропейских странах и постсоветских государствах, преуспевают в основном американцы.
- Они настолько окрепли, чтобы организовать что-то вроде майдана?
- Нет, я сейчас этого не вижу, и думаю, что сами американцы тоже пока не видят, что у них есть такой ресурс. Американцы — прагматики. Они очень четко понимают, что над этим нужно довольно долго работать. Во-первых, эту «войну за умы» надо выиграть у России идеологически, и в этом плане они уже добились очень больших успехов. Новое поколение, очень большие слои общества, часть так называемой элиты, часть творческой интеллигенции и особенно большая часть СМИ явно тяготеют к западной идеологии.
Мне кажется, что в России начали понимать, что они проигрывают Западу в области идеологии, и думаю этим объясняется то, что все чаще из России слышатся нервные голоса о том, что Армения в военно-политическом смысле с Россией, но идеологически и в культурно-гуманитарном плане все больше тяготеет к Западу, и поэтому все чаще слышатся призывы, что силовым методом нужно возвращать все на круги своя, вопрос с языком и так далее.
Американцы, как прагматики, очень четко понимают, что идеологически армянское общество еще не готово к резкой смене внешнеполитических ориентиров. Общество все время ищет альтернативу, и когда ты говоришь обществу, что российской базы здесь быть не должно, что его будущее с Западом, общество все время задает одни и те же вопросы: а в чем альтернатива России? В чем альтернатива в области обороны, социально-экономического развития, и что вы предлагаете в вопросе урегулирования карабахской проблемы? Если предлагаете сдать все семь районов, а «потом все решим», как сейчас предлагают американцы, это не является приемлемой альтернативой. То есть, чтобы одержать победу идеологически, Западу надо предложить четкую альтернативу.
- Кто будут главными игроками на будущих президентских выборах, в частности от партии власти? Мы видим, что активизировался второй президент Роберт Кочарян, активно хочет себя показать действующий премьер-министр Овик Абрамян.
- Думаю, что сейчас команда действующего президента с этим еще не определилась. Оппозиции в этом плане всегда легче, так как у них всегда бывает много кандидатур, которые в конце не объединяются, бывает уйма прооппозиционных, лжеоппозиционных кандидатов, они очень легко выдвигаются. Власти всегда более ответственно подходят к выбору своего кандидата. Я думаю, что вопрос будущего кандидата от окружения президента пока не решен.
Что касается Роберта Кочаряна, Гагика Царукяна, Овика Абрамяна, очень даже возможно, что они имеют виды на президентское будущее. Но я думаю, что они, как прагматики, связывают эти все процессы с геополитическими интересами России. Заинтересует Россию проект «Гагик Царукян», «Роберт Кочарян» или «Овик Абрамян»? Они все время отправляют месседжи в основном не армянскому обществу, а России, что не надо нас забывать, мы есть.
- А Роберт Кочарян и Гагик Царукян – это два отдельных политических деятеля или команда?
- Думаю, это все-таки команда, но они сами еще не определились, кто есть кто. У них могут быть функциональные различия в будущих процессах, и это будет тоже зависеть от политики Москвы.
Когда я говорю, что власти Армении неадекватно воспринимают мировые и региональные процессы, я имею ввиду, что они думают, что они пророссийские, выполняют все пожелания России, и поэтому у России нет никаких претензий к ним. Но я бы обратил внимание на процессы, происходящие рядом с нами — в Абхазии президент был не менее пророссийским, но это не помешало кремлевским политтехнологам произвести процесс смены власти. И к власти придет не менее, а может быть и более пророссийский политик. Россия форматизирует свое собственное поле. Она, в случае надобности и возможности, меняет своих на своих же.