На фоне украинского кризиса некоторые темы международной повестки дня отошли на второй план. Среди них оказалась и проблема ядерной программы Ирана, против которой долгие годы выступают страны Запада и их союзники, официально заявляющие о ее опасности не только для Ближневосточного региона, но и для всего мира. Вместе тем процесс обсуждения и поиска консенсуса по так называемой ядерной сделке с Тегераном никогда не прекращался, хотя много раз и заходил в тупик. Сегодня же, в связи с ситуацией вокруг России, проблема заиграла новыми красками. Оказалось, что абсолютно все стороны, участвующие в заключении сделки, пытаются использовать ее в собственных интересах, прекрасно понимая, что другой такой возможности в будущем может уже не быть.
История противостояния Тегерана и стран Запада насчитывает не один десяток лет, а «ядерный вопрос» является в нем одним из ключевых. Исторически начало ядерной программы Ирана было положено при помощи нынешнего непримиримого врага Исламской республики – США, когда в 1957 году был подписан договор о технической помощи в рамках программы Эйзенхауэра «Атом для мира». Уже через год Иран стал членом Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), а к 1974 году присоединился к договорам о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой и о нераспространении ядерного оружия.
После этого в стране была создана Организация по атомной энергии и обнародован план дальнейшего развития данной отрасли: предполагалось в течение 20 лет построить 23 атомных реактора и создать замкнутый ядерный топливный цикл. И вплоть до 1979 года в США и Европе довольно спокойно относились к действиям Тегерана, что было полностью перечеркнуто исламской революцией. Недовольство стран Запада происходящим в новой Исламской Республике и введение против нее санкций естественным образом отразились и на отношении западных союзников к иранской ядерной программе.
За прошедшие после революции десятилетия Тегеран неоднократно обвинялся в попытке начать разработку ядерного оружия, что абсолютно не соответствовало ни международным соглашениям, ни желаниям ведущих мировых держав. Масла в огонь подливали и настойчивые усилия Запада демонизировать Иран как страну-спонсора мирового терроризма. При этом позиция СССР, а затем и России была более выверенной, чем у стран Запада, что позволило Москве в 1990-х годах получить одну из ведущих ролей вокруг иранской ядерной программы.
Ситуация вокруг Ирана стала ухудшаться с начала 2000-х годов, когда все больше стало появляться информации о том, что Тегеран создает на своей территории ядерные объекты, которые имеют двойное назначение. При этом иранские власти всегда заявляли о готовности к обсуждению проблемы, стремясь снять со страны наложенные на нее санкции, в том числе и международного характера. Поэтому первое десятилетие ХХI века было наполнено многочисленными переговорами, встречами на самых различных уровнях, формальными уступками и отказами от них и т. п.
Параллельно Тегеран не прекращал работу над своей ядерной программой. В частности, в 2011 году была подключена к национальной энергосистеме АЭС «Бушер», а в стране продолжили наращивать мощности по обогащению урана. Только к 2015 году государства ЕС (Франция, Великобритания и Германия), США, Россия и Китай сумели согласовать с Тегераном Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД) по иранской ядерной программе, что получило название «ядерной сделки».
Согласно документу, который во многом был компромиссным для всех сторон и стал результатом 13 лет переговоров, Тегеран обязывался осуществлять исключительно мирную ядерную программу. В течение 15 лет он мог иметь в распоряжении не более 300 кг низкообогащенного урана (до 3,67%), не должен был производить высокообогащенный уран и оружейный плутоний, а также снизить число ядерных центрифуг с 19 тыс. до 6,1 тыс. Кроме того, обогатительный завод в Фордо должен был быть перепрофилирован в технологический центр, а инспекторы МАГАТЭ получали допуск на все иранские ядерные объекты. В обмен на это планировалось отменить все связанные с иранской ядерной программой санкции, в том числе и Совбеза ООН, включая ограничения по доступу в сферы торговли, технологий, финансов и энергетики. При этом оговаривалось, что санкции могут быть возвращены в течение 65 дней в случае нарушения Ираном условий сделки.
Итогом такого шага США стало нарастание напряженности вокруг Ирана, которое только усилилось после информации в середине 2019 года о том, что в Исламской Республике процесс обогащения урана давно вышел за уровень ограничений, предусмотренных СВПД. Хотя вплоть до этого времени МАГАТЭ, контролирующее соблюдение сделки, неоднократно подтверждало, что Тегеран полностью выполняет взятые на себя обязательства, а иранский президент Хасан Роухани подчеркивал, что его страна не будет выходить из сделки и продолжит сотрудничать с оставшимися в ней странами.
В России действия США назвали обусловленными «узкокорыстными и конъюнктурными интересами» и выразили готовность продолжать взаимодействие с другими участниками СВПД и развивать сотрудничество с Ираном. Схожую позицию выразил и Китай, а страны ЕС выступили за сохранение сделки, но при условии определенной доработки.
Последующие несколько лет проходили в долгих и тяжелых спорах, которые в большинстве случаев были спровоцированы Вашингтоном, а лишь потом нежеланием Ирана идти на пересмотр прошлых условий и принятие новых. Осложнило ситуацию и военно-политическое противостояние Тегерана с союзниками США на Ближнем Востоке, одним из острых моментов которого стало убийство американцами в январе 2020 года в Багдаде командира элитного подразделения «Аль-Кудс» Корпуса стражей исламской революции (КСИР) генерал-майора Касема Сулеймани. По сути, полноценные переговоры возобновились лишь в 2021 году в Вене, и многие рассчитывали на то, что новое соглашение будет подписано быстро. Однако начало российской специальной военной операции на Украине внесло свои коррективы в происходящее.
Разрыв странами Запада практически всех экономических и политических отношений с Россией не мог не затронуть работу над новой «ядерной сделкой» с Ираном, хотя даже в сложившихся обстоятельствах она не была остановлена. В последние месяцы ситуация и вовсе стала динамично развиваться, а причинами этого стало не столько желание Запада найти консенсус с Тегераном и установить мир на Ближнем Востоке, сколько стремление использовать сложившуюся ситуацию в своих интересах.
В частности, в Вашингтоне и европейских столицах прекрасно понимают, что без Москвы закрыть вопрос по ядерной программе Ирана не удастся, а без этого не получится и нанести удар по российской экономике за счет появления на мировом рынке свободной иранской нефти. С другой стороны, на Западе опасаются дать возможность России использовать сделку в своих интересах. В данном случае речь идет не только о возможности обойти санкции, но и о повышении международного статуса России даже в условиях непрекращающихся попыток ее изолировать и создать для западного обывателя образа «страны-изгоя».
С учетом того, что даже в случае заключения сделки ситуация на мировом рынке нефти может не улучшиться (в ОПЕК готовы сократить объемы добычи, чтобы сохранить высокие цены), уступки Ирану со стороны Запада в надежде нанести удар по России могут оказаться напрасными. Такая двойственность ситуации и сдерживает действия Вашингтона, где по-прежнему искусственно создают условия для того, чтобы сделка находилась в подвешенном состоянии.
Кроме того, есть и иные моменты, тормозящие процесс. Ранее переговоры шли вокруг возобновления СВПД, но многие из его пунктов уже устарели, так как период действия некоторых требований к Ирану уже прошел. Дополнительно к этому за последние годы уровень развития ядерной инфраструктуры Исламской Республики резко возрос, и сейчас Иран способен обогащать уран до 60% (оружейный уровень – 90%). Более того, страна накопила значительное количество обогащенного урана (5%, 20% и 60%), что совершенно не соответствует договоренностям 2015 года.
Немаловажным является и политический подтекст возможного соглашения. Например, ранее Иран однозначно требовал от Госдепартамента США исключения КСИР из списка террористических организаций и снятия предусмотренных этим статусом санкций. В Тегеране вполне понятно поясняли свою позицию: Корпус является национальной армией, которая не может быть включена в список группировок, причастных к терроризму. Однако в Белом доме отказываются идти на уступки, в том числе и из-за поддержки по этому вопросу позиции Израиля. Вместе с тем события вокруг России и связанные с этим изменения на нефтяном рынке все больше стали подталкивать Иран к поиску компромисса, и уже к середине августа появилась информация о том, что Тегеран отправил свои предложения в Белый дом. Правда, иранские власти в одном случае смягчили свои требования, а другом – ужесточили. В частности, теперь от США требуют гарантий экономической выгоды вплоть до штрафа в случае повторного выхода Вашингтона из сделки.
В целом же необходимость заключения нового соглашения по иранской ядерной программе признается всеми участниками процесса. Однако, в отличие от переговоров прошлых лет, нынешние переговоры проходят в условиях глобальных изменений в системе международных отношений и мировой экономике, что постоянно меняет интересы стороны и их позиции. Это означает, что даже в случае достижения консенсуса по новой «ядерной сделке» процесс ее практической реализации будет затруднен.
Егор Лисовенко, политолог